Всего 49 фото
Нащокинский переулок, что рядом с Кропоткинской, является безусловной архитектурной жемчужиной Старой Москвы. Более того, мы вполне можем назвать его "писательским" и вот почему. Здесь жил друг Пушкина Павел Нащокин в доме, 2/4 (Александр Сергеевич гостил у него). Но, самое важное, - здесь некогда находился "Писательский дом", где провел свои последние годы Михаил Булгаков... Ну, а кроме того, в доме номер 14 "жил и умер" советский писатель Дмитрий Фурманов. Нащокинский переулок даже переименовывался в улицу Фурманова и носил это название с 1933 до 1993 года... Дмитрий Фурманов отстаиванием "комиссарского права" на чужое жилище, проявил свой исключительно "писательский талант". Однако, об этом чуть позже. Второй абзац введения, я посвящу, таки, реальному владельцу этого особняка, имя которого так никто и не отметил в Википедии. Что касается именно этого дома, то он меня привлекал всегда каким-то своим изяществом и стройностью, наверное, как-то, так... А в 2007 году мне посчастливилось побывать в нем и сделать ряд фотографий существующих интерьеров. Поэтому, если спросить, чем этот пост будет отличаться от других - он будет отличаться тем, что мы попробуем оказаться не в квартире Фурманова, а в доме настоящего реального и уважаемого владельца этого уютного особняка тогда, когда этот красный комиссар взломал судьбы незнакомых ему людей "с комиссарским" безпредельным фурмановским размахом...
Самое интересное, что собственником этого особняка являлся Георгий Христофорович Тарасов, прадед всеми нами известного первого советского легального миллионера - Артема Тарасова, известного предпринимателя, народного депутата РСФСР (1990), члена Госдумы РФ первого созыва (12.12.1993 - 15.01.1996). Кто помнит - он ещё и выдвигался кандидатом в президенты России на выборах 1996 года. Его прадед Георгий Христофорович Тарасов одновременно находился и на государственной службе - работал главным инженером электротехнического управления Москвы и в то же время владел семью доходными домами, большим имением под Москвой, заново отстроенным после пожара 1900 года... Кстати, особняк в Нащокинском был построен в 1880 году.
Как складывалась судьба предков Артема Тарасова, дома в Нащокинском и какую роль сыграл в этом "чапаевец" Дмитрий Фурманов - обо всем этом смотрите под катом.
Пришло время Октябрьского переворота. Большевики пришли к власти в Москве. Прадед Артема, Георгий Христофорович, сумел доказать в ВЧК, что, будучи главным инженером по электрификации, принес несомненную пользу России. Это по его проекту был протянут первый в истории подводный телеграфный кабель в Беринговом проливе, соединивший Россию и Америку...
Далее я буду цитировать сведения из книги А. Тарасова «Артем Тарасов. Миллионер. Исповедь первого капиталиста новой России» большей частью от первого лица:
02.
Оценив заслуги Георгия Христофоровича, большевики семью репрессиям не подвергли. Бабушка Артема Тарасова - Мария Георгиевна переехала в отчий дом с больным сыном, поскольку семье ее мужа - Егиазаровым пришлось срочно бежать из Москвы в Армению. А семья Тарасовых получила на время мандат на свободное проживание в Москве. Правда, доходные дома были тут же конфискованы и заселены семьями рабочих и крестьян, присоединившихся к революции. Но особняк в Нащокинском переулке оставался по‑прежнему в собственности семьи. Прадед был даже поставлен на довольствие, так как в его квалификации инженера‑электрика и связиста нуждалась новая власть. Он был этим очень доволен, так как основная масса богатых домов была разграблена, в магазинах исчезли товары и продукты питания. Экспроприированная собственность была растащена, владельцы домов либо расстреляны, либо арестованы, кто‑то успел сбежать на юг, куда только катилась волна большевизма из центра.
Интеллигенцией в то время владела единственная мысль - переждать. Все были абсолютно уверены, что, проворовавшись, эта власть долго не удержится. Ну какой‑нибудь месяц‑два, и все вернется на правильные рельсы. Не смогут они удержаться и управлять Россией. Значит, власть снова перейдет в руки умных и образованных людей, а собственность будет возвращена. Практически никто из оставшихся переждать в Москве не сомневался в развитии событий именно по такому сценарию. Но случилось непредвиденное событие, которое резко изменило жизнь нашей семьи. Однажды в воскресный день, когда все обедали, внизу постучали, и вошла группа из нескольких вооруженных солдат. С ними был человек в кожаной куртке и в брюках с лампасами. Они бесцеремонно зашли в обеденный зал и стали все вокруг осматривать: стены, потолок, мебель, картины.
03.
Интеллигенцией в то время владела единственная мысль - переждать. Все были абсолютно уверены, что, проворовавшись, эта власть долго не удержится. Ну какой‑нибудь месяц‑два, и все вернется на правильные рельсы. Не смогут они удержаться и управлять Россией. Значит, власть снова перейдет в руки умных и образованных людей, а собственность будет возвращена. Практически никто из оставшихся переждать в Москве не сомневался в развитии событий именно по такому сценарию. Но случилось непредвиденное событие, которое резко изменило жизнь нашей семьи. Однажды в воскресный день, когда все обедали, внизу постучали, и вошла группа из нескольких вооруженных солдат. С ними был человек в кожаной куртке и в брюках с лампасами. Они бесцеремонно зашли в обеденный зал и стали все вокруг осматривать: стены, потолок, мебель, картины.
03.
Человек в кожаной куртке представился через несколько минут: - Комиссар Красной армии - Фурманов!
Это был он. Тот самый комиссар при Василь Ивановиче Чапаеве, известный пролетарский писатель и видный большевик.
04.
- Вы ешьте, ешьте, господа…, - добавил Фурманов. Он продолжал осматривать серванты с посудой, проводил ладонью по спинкам стульев...,
05.
Это был он. Тот самый комиссар при Василь Ивановиче Чапаеве, известный пролетарский писатель и видный большевик.
04.
- Вы ешьте, ешьте, господа…, - добавил Фурманов. Он продолжал осматривать серванты с посудой, проводил ладонью по спинкам стульев...,
05.
...а потом бесцеремонно распахнул двери и проследовал внутрь дома по анфиладе комнат - прямо к будуару Натальи Николаевны! (прабабушки Артема Тарасова, сиятельной княгини Натальи Николаевны Мелик‑Гайказовой).
06.
Прадед бросился за ним следом, а Фурманов уже вошел туда и крутил в руках флакончик духов, взяв его прямо с полки трельяжа Натали.
- Что вы себе позволяете! - с возмущением спросил его Георгий Христофорович . - На каком основании? Двое солдат, сопровождавших Фурманова, моментально встали между ним и комиссаром, угрожающе наклонив винтовки со штыками в сторону прадеда.
- Что вы себе позволяете! - с возмущением спросил его Георгий Христофорович . - На каком основании? Двое солдат, сопровождавших Фурманова, моментально встали между ним и комиссаром, угрожающе наклонив винтовки со штыками в сторону прадеда.
07.
- Да вот смотрю, - спокойно сказал Фурманов, - подбираю себе дом… Вы знаете, - обратился он к солдатам, - а, пожалуй, мне этот дом подходит! На нем и остановимся! Конечно, обстановочку надо будет сменить, картинки эти со стен убрать. Может, в музей какой отнесете. Барахло всякое тоже мне не надо… А ты на меня голос‑то не повышай! - закончил он фразу, глядя в упор на Георгия Христофоровича своими бесцветными глазами. - Ты иди пока к семье. Доедайте там свой обед и помещение освободите! Возьмите с собой то, что сможете унести.
- Как? Куда унести? Куда нам идти? - спросил пораженный прадед. - Это уже дело ваше! Хоть к царю, хоть к Временному правительству! Фурманов прошел обратно. За ним солдаты, а следом на негнущихся ногах Георгий Христофорович .
- Как? Куда унести? Куда нам идти? - спросил пораженный прадед. - Это уже дело ваше! Хоть к царю, хоть к Временному правительству! Фурманов прошел обратно. За ним солдаты, а следом на негнущихся ногах Георгий Христофорович .
08.
Бог уж с этими картинками на стенах! Там висели полотна Айвазовского, Репина, Сурикова и Левитана. А вот что делать с коллекцией? Прадед всю жизнь собирал фарфоровые чайники. Их было в коллекции более пятисот штук. Для полноты не хватало всего двух экземпляров. Революция ему помешала, он уже нашел коллекционеров в Голландии и в Китае, у которых можно было докупить два недостающих экспоната…
09.
- Я буду на вас жаловаться! выкрикнул прадед. - Вы преступники! Я столько сделал для России. У меня мандат!
- Знаем, знаем, - сказал Фурманов. - Если сейчас же не замолчишь, я приму меры. Понятно?
10.
09.
- Я буду на вас жаловаться! выкрикнул прадед. - Вы преступники! Я столько сделал для России. У меня мандат!
- Знаем, знаем, - сказал Фурманов. - Если сейчас же не замолчишь, я приму меры. Понятно?
10.
11.
Разумеется, прадед понимал, что они могли не только арестовать семью, но и выстрелить из винтовок во врага революции. И ничего Фурманову за произвол не будет! Но уняться он все же не мог: - Вы преступники и бандиты! То, что вы делаете, это бандитизм! Я вас разоблачу!
То, что сказал прадед, было ужасно. Через секунду оцепенения спокойный до этого Фурманов визгливо заорал:
- Я тебя в Сибири сгною! Контра собачья! Мразь буржуазная! Все вон из моего дома! Вон! Немедленно!
Он выхватил из кобуры револьвер, и прадед понял, что последний шанс остаться в живых - это быстро выбежать на улицу.
12.
Через несколько минут семья была в переулке с теми вещами, которые успели схватить. Они, к счастью, поймали извозчика и, забившись в его повозку, поехали прямо на вокзал. В руках Натальи Николаевны была маленькая сумочка с украшениями и небольшая картинка на дереве - набросок «Мадонны с ребенком», написанный рукой самого Рафаэля. Прадед успел схватить припасенные деньги, что позволило купить билеты до Пятигорска. Поезд отправлялся через два часа. И это казалось счастьем. Семья не заходила в здание вокзала, чтобы их не заметили военные. Опасались: их вот‑вот найдут и арестуют. Все спрятались за тюками прямо на перроне. Почти не разговаривали и ждали либо поезда, либо ареста.
А Фурманов так и поселился в нашем доме, и Нащокинский переулок вскоре переименовали в улицу Фурманова. После смерти пролетарского писателя на нашем особняке висела мемориальная доска: «Здесь жил и умер известный советский писатель Фурманов». В конце девяностых дом продали какой‑то иностранной фирме, доску убрали, а переулку вернули прежнее имя.
А Фурманов так и поселился в нашем доме, и Нащокинский переулок вскоре переименовали в улицу Фурманова. После смерти пролетарского писателя на нашем особняке висела мемориальная доска: «Здесь жил и умер известный советский писатель Фурманов». В конце девяностых дом продали какой‑то иностранной фирме, доску убрали, а переулку вернули прежнее имя.
13.
На Северный Кавказ бежали не только из Москвы и Санкт‑Петербурга, а со всей России, по которой катилась волна большевистской власти. Пятигорск стал местом, куда наряду с Крымом съезжалась российская аристократия, чудом избежавшая ареста и репрессий. Новая власть там еще не установилась, обстановку контролировали казачьи атаманы, поэтому все было спокойно. Создавалось впечатление, будто прибывающие люди просто приезжают на курорт и нет никакой революции и большевистского путча...
Прадед не мог прийти в себя очень долго. Он просиживал дни в поезде с окаменевшим лицом, на котором застыла гримаса ужаса и стыда. Сестры, Мария Георгиевна и Элеонора, свернувшись в клубочки, старались хоть немного поспать на верхней полке. Маленький сын Марии спал по очереди у всех на руках. Наталья Николаевна сидела внизу и безучастно смотрела в окно, то и дело прикладывая к губам ажурный батистовый платочек.
Неожиданные остановки в пути всех приводили в замешательство. Многие слышали о набегах банд на поезда, и на каждой остановке казалось, что вот сейчас ворвутся и станут грабить и насиловать. Но боже милостивый - обошлось! Они доехали быстро - всего за двенадцать суток. На Пятигорском вокзале царила обстановка благодушия. Дамы в длинных платьях неспешно прогуливались по перрону, держа в руках матерчатые зонтики от солнца и весело общаясь с кавалерами. Те, в свою очередь, были в сюртуках, цилиндрах и с тросточками в руках.
Революция доберется сюда постепенно, только к двадцатым годам. А тогда шел год девятнадцатый, и все это казалось миром старым, нетронутым и до боли дорогим своей незащищенностью...
14.
...Давайте, немного еще осмотримся в этом многострадальном особняке. Конечно, никаких прежних интерьеров и обстановки не сохранилось. Особняк в смутное время перестройки был приватизирован. В цокольном этаже располагался банк.
15.
16.
Неожиданные остановки в пути всех приводили в замешательство. Многие слышали о набегах банд на поезда, и на каждой остановке казалось, что вот сейчас ворвутся и станут грабить и насиловать. Но боже милостивый - обошлось! Они доехали быстро - всего за двенадцать суток. На Пятигорском вокзале царила обстановка благодушия. Дамы в длинных платьях неспешно прогуливались по перрону, держа в руках матерчатые зонтики от солнца и весело общаясь с кавалерами. Те, в свою очередь, были в сюртуках, цилиндрах и с тросточками в руках.
Революция доберется сюда постепенно, только к двадцатым годам. А тогда шел год девятнадцатый, и все это казалось миром старым, нетронутым и до боли дорогим своей незащищенностью...
14.
...Давайте, немного еще осмотримся в этом многострадальном особняке. Конечно, никаких прежних интерьеров и обстановки не сохранилось. Особняк в смутное время перестройки был приватизирован. В цокольном этаже располагался банк.
15.
16.
17.
Первый этаж мы "осмотрели вместе с Фурмановым"...
Это одна из двух лестниц на второй этаж. Как мы видим - внешне ремонт особняка не вызывает никаких позитивных чувств.
Голимый "евроремонт".
19.
Возможно, эти кованые лестничные перила с элементами модерна, между первым и вторым этажом, остались от прежних времен.
20.
21.
22.
Это грустный зимний вид из окна на Нащокинский переулок.
23.
24.
А это - вид во двор...
25.
Доступ во двор осуществлялся со стороны Гоголевского бульвара, через арку дома №17 по Гоголевскому.
26.
27.
Гоголевский бульвар, 17
Вот это уродливое сооружение во дворе, на фото ниже - подземный автопаркинг.
28.
29.
30.
31.
Это - деревянная лестница в мансарду. Похоже, лестница - тоже новодел.
32.
33.
34.
35.
Ничего поражающего воображения в мансарде нет...
36.
Обычные офисные стесненные пространства... Может быть сейчас, что-то и изменилось.
Напомню, что фото эти сделаны в 2007 году простой "мыльницей".
37.
38.
Хотя, кое-что примечательное есть - из мансарды можно увидеть купола Храма Христа Спасителя...
39.
... и еще более явственно - грустный индустриальный и неухоженный внутренний двор дома по Гоголевскому бульвару,17.
40.
Для порядка "посетим" двор Дома Фурманова...
41.
Здесь, на то время, еще стоит пара банковских броневиков)
42.
На, а теперь, в заключение, рассмотрим немного архитектурные детали Особняка Григория Тарасова.
43.
К сожалению, имя архитектора этого особняка мне так и не удалось узнать.
44.
45.
46.
47.
48.
Напомню, что вот те, светло-желтые жилые корпуса "генеральских домов" 70-х , условно обозначают место, где находилась "писательская надстройка" над Нарышкинскими палатами, где жил и творил Михаил Булгаков...
49.
По большому счету, этот пост является вспомогательным для того, чтобы обрисовать контекст жизни Михаила Булгакова в Арбатских переулках. Ведь тогда, этот переулок именовался улицей Фурманова, как мы помним. Булгаков не любил это название и всячески пытался в общении с друзьями называть его Нащокинским. По всей видимости, присутствие этого дома "пролетарского писателя" Дмитрия Фурманова не вызывало у "советских" писателей такого же восторга, как у верховной власти страны. На этом примере, выселения совершенно мирных, воспитанных, порядочных людей, нужных своей стране, в том числе, параллельно, с соседством известного слогана тех времен - "...при слове интеллигент - рука сама тянется к револьверу"..., я хотел показать, какой был тот ужасающий разлом в российском обществе, между русскими людьми... И сколько страданий он принес...
Источники:
А. Тарасов «Артем Тарасов. Миллионер. Исповедь первого капиталиста новой России».
Портал Shkolazhizni.ru.
Портал Shkolazhizni.ru.
© Vladimir d’Ar, 2016